На выставке «Архип Куинджи» в Новосибирском государственном художественном музее представлены 36 произведений из художественного наследия великого пейзажиста, хранящихся в коллекции Государственного Русского музея (Санкт- Петербург), и 3 произведения из собрания Новосибирского государственного художественного музея.
Творчество Архипа Ивановича Куинджи (1842–1910) занимает особое место в истории русской пейзажной живописи второй половины XIX — начала XX века. Художник увидел в природе таинственную, притягательную красоту и сумел найти оригинальные живописные средства для ее воплощения.
Будущий художник окончил лишь городское приходское двухклассное училище и на протяжении всей жизни занимался самообразованием. В 1868 году, вероятно, по рекомендации И.К. Айвазовского, в частной мастерской которого он обучался, Куинджи поступил в качестве вольнослушателя в Императорскую Академию художеств. В 1878 году он получил звание классного художника 1-й степени, но при этом так и не сдал экзаменов по научным предметам.
Одна из ранних работ на выставке «Осенняя распутица» (1870) – была представлена Куинджи на соискание звания классного художника первой степени в 1872 году. Она отмечалась в прессе как «самобытная вещь, обнаруживающая большое чутье к явлениям северной природы». Тяготение к грустным, суровым, серым тонам, избегание всего экспансивно-яркого, радостного, красочного — все это соответствовало эстетике эпохи «передвижничества». Этическая направленность этой картины, выраженная в ней тенденция социальной оценки мира нашла отклик у передвижников.
В 1875 году Куинджи приняли в члены Товарищества передвижников, однако уже со следующего года живописец отказался от воплощения идей передвижничества в своих картинах. Главным для него стало стремление не истолковывать жизнь, а наслаждаться ею, ее красотой. Он обозначил свою миссию увести пейзаж от протокольности и бескрылости натурализма, внести в него свет, богатство тонов, пространство и лиризм.
О выставке «Архип Куинджи»
На выставке экспонируются не только законченные произведения, но и этюды с эскизами, созданные в период затворничества (1882–1910), когда живописец прекратил официальную творческую деятельность. Первое знакомство зрителей с ними произошло лишь на посмертной выставке, организованной Обществом имени А.И. Куинджи в 1913–1914 годах В Петербурге и Москве.
Произведения представлены в трех залах: «Магия света», «Тайна красочной палитры», «Торжество природы». В каждом из них они объединяются условной темой, отражающей творческие устремления мастера.
Демонстрируемые на выставке пейзажи написаны художником в разных живописных манерах: реалистической («Кипарисы на берегу моря. Крым», 1887; «Сосновый лес с речкой», 1878), пленэрно-импрессионистической («Облако. Закат», 1890-е; «Казбек вечером», 1900-е; «Степь. Пасмурный день», 1890-1895), с элементами стилистики модерна и символизма («Сумерки», 1890-1895; «Роща», 1900-е; «Солнечные пятна на инее. Закат в лесу», 1876-1890; «Дубы», 1900–1905; «Березовая роща», 1879 — эскиз-вариант одноименной знаменитой «Березовой рощи», хранящейся в Государственной Третьяковской галерее).
Создавая эти произведения, Куинджи ставил перед собой разные творческие задачи. В «Березовой роще» художник хотел передать иллюзию слепящего, хотя и не изображенного на полотне, солнца. Эту непростую живописно-пластическую задачу мастеру удалось решить с помощью новаторских приемов. Он смело фрагментирует композицию, подбирает точные красочные сочетания, варьирует фактуру мазка, использует богатые возможности цветового пятна и подмалевка.
В работах «Лунная ночь» (1890-е), «Сумерки» (1890-1895), «Лунная ночь на море. Крым. Этюд» (1876-1890), «Лунная ночь. Раздумье» (1876-1890), «Ночь на Днепре» (1890-е) Куинджи разрабатывает эффекты ночного освещения от ярких сполохов света закатного неба через их плавное затухание в сумерках к чарующим ночным краскам. Художник пытается раскрыть в подобных картинах таинственность Вселенной или то взволнованное состояние, которое испытывает человек, находясь ночью или поздним вечером наедине с природой.
Все работы на выставке подобраны таким образом, что они позволяют проследить широту тематических интересов мастера, его устремленность ввысь, от изображения земных просторов к небесным пространствам. Произведения «Днепр» (1901), «Лесные дали» (1900–1910), «Туман на море» (1905–1908), «Лесистая балка. Этюд» (1900-е) написаны словно с высоты полета. Кажется, что художник сам, преодолевая силу земного притяжения, проникает в небесное пространство, чтобы оттуда, сверху, постичь необъятный мир. Существует легенда о том, что мастер разрабатывал летательный аппарат и лелеял надежду подняться в небеса. В действительности художник силой своего воображения сумел передать в произведениях и эффект парения в воздухе, и чувство высоты, и космическую мощь земли. И не случайно он вместе со своими учениками Богаевским, Борисовым, Рерихом включен исследователями русского космизма в круг деятелей этого направления.
Куинджи очень остро ощущал единство человека и окружающего его удивительного мира природы. Во многих своих произведениях, будь то «Облака» (1900-1905), таинственные горные вершины «Эльбрус днем» (1900–1910) или сияющая в небесах мистическим светом «Радуга» (1900–1905), он пытался воплотить вселенский, сокровенный ее смысл.
Экспозиция дополнена фотографиями и репродукциями произведений, создавших Куинджи славу на академических и передвижных выставках, цитатами из высказываний художников и искусствоведов об этой оригинальной личности живописца, педагога, благотворителя, коммерсанта, завещавшего весь свой огромный капитал на развитие русского искусства.
Магия света
Осенняя распутица. 1872. Холст, масло. 70×110 см
У Архипа Куинджи не много безрадостных картин, но «Осеннюю распутицу» можно назвать одним из самых безрадостных и безнадёжных сюжетов.
Выбор социальной темы был обусловлен стремлением начинающего живописца примкнуть к Товариществу художников-передвижников, которые ратовали не только за знакомство с изобразительным искусством более широких масс, но и за социальность самого искусства – проблема неравенства, тяжёлая жизнь бедных слоёв населения проходили основным лейтмотивом в картинах многих представителей Товарищества.
Что же изображает эта мрачноватое полотно? Неприглядную обыденность русской деревни. По размокшей дороге едет повозка. Мы видим худую запряжённую лошадь. Четыре колеса оставляют глубокие слякотные борозды, демонстрирующие то, что дорога больше напоминает просто грязь. Слева от дороги видны следы – одни побольше, другие поменьше. Это женщина с ребёнком, согнувшись от тяжёлой сырости, уходит в сторону деревушки, которую едва заметна из-за серо-голубого тумана. Голое, абсолютно одинокое дерево, выглядит как завершающий штрих к этому грустному пейзажу.
Некоторые исследователи усматривают в образе длинной дороги аллегорический смысл – бесконечная дорога символизирует бесконечное людское терпение.
Эта одна из самых ярких, реалистических работ Куинджи. Причём сильный эффект обусловлен не только характером сюжета, композиционным построением, но и цветовым наполнением. Коричнево-зелёная земля, чёрные борозды от колёс, тёмное сине-серое небо, и всё это укутано густым и тяжёлым туманом. Разорение и нищета – вот, что показывает нам Куинджи сквозь хмурый осенний пейзаж.
Полотно поразительно передаёт влагу и, кажется, можно почувствовать на себе холодные капли промозглого утра, сырость и хлюпающую грязь под ногами. Удивительный осязательный эффект, говорящий о величайшем таланте молодого живописца.
Кажется, что светлая полоса у горизонта должна повлиять на общее настроение, но этого не случается. Светлая безоблачная даль только подчёркивает мрачную действительность, играя на контрасте с серостью переднего плана.
Таких реалистичных и щемящих работ у Куинджи немного. Очень скоро Архип Иванович окреп, набрался уверенности, и смело покинул общество передвижников. Сохранив со многими членами Товарищества дружеские отношения, Куинджи пошёл своей дорогой – отказавшись от социальных тем, он стал мастером поэтического пейзажа, создав в этом жанре настоящие бессмертные шедевры.
«Куинджи еще ищет свой путь в искусстве, следуя пока что сложившейся традиции пейзажа-рассказа. Но его картина немногословна. Смутно различимая во влажной дымке изба на холме, голое деревцо, три закутанные с головой фигуры, повозка на дороге и еле видимый в тумане обоз таковы немногочисленные подробности запечатленного вида, столь характерного по своему печальному настрою для русской обличительной живописи 1860-х годов. Написанная осязаемо чувственно в насыщенной коричневато-серой гамме вздувшаяся земля, прорезанная колеями и воронками, заполненными водой, главенствует в картине. Фатальная жизнь земли сама по себе волнует его и в этой ранней работе. Другим важным компонентом образа является затянутое облаками серо-свинцовое небо со светлой полоской у горизонта, направляющей взгляд зрителя вдаль.» И. Шувалова
Городской пейзаж Куинджи
Архип Иванович Куинджи был мастером изображения природы. Однако немногие знают, что он создавал и замечательные городские пейзажи.
На выставке «Архип Куинджи» представлены работы, написанные художником в этом жанре.
Безграничная любовь мастера к природе не мешала ему вдохновляться городом. Современники отмечали, что художник ежедневно кормил птиц на крыше своего дома, там же он рисовал узнаваемые петербургские кровли и панорамы городской жизни.
Так, в этюде „Крыши. Зима“ (1876) в общую цветовую структуру произведения, построенного на оттенках сиреневатого, серого, желтоватого цвета, художник умело вводит участок незакрашенного охристого грунта.
В своих произведениях мастер умело сочетает изображение природы и цивилизации. Архип Иванович любуется красотой архитектуры, обогащая пейзаж декоративными деталями.
Москва. Вид на Кремль со стороны Замоскворечья. Этюд. 1882. Холст на картоне, масло
В картине „Москва. Вид на Кремль со стороны Замоскворечья“ панорама Кремля дана в некотором отдалении. Работа не совсем окончена. На ней видны следы предварительно нанесенного карандашом рисунка. Взметнувшаяся ввысь колокольня Ивана Великого, Архангельский и Успенский соборы эффектно выделяются на фоне темно-синего неба. Их оттеняет обобщенно трактованная зелень за кремлевской стеной. Большими цветовыми пятнами решен ближний план с Каменным мостом. Солнечный свет золотит купола, оставляет светлые полосы на стенах.
Не закрашенный кое-где грунт органично входит в общую цветовую систему. Куинджи любуется красотой кремлевского ансамбля, обогащая свой цветонасыщенный пейзаж элементами декоративности.
Солнечные пятна на инее. 1876-1890. Клеенка, масло. 24 х 27 см
Живопись Куинджи – это яркий и выразительный пример типично русского импрессионизма. Северная российская природа, отсутствие кричащих «тропических» красок и особое, неповторимое ощущение покоя, спокойствия, которым просто веет от полотна – вот чем отличается эта картина от родственных ей образцов в том же живописном жанре.
На полотне изображен фрагмент заснеженного леса – хотя на картине нет никаких знаков, позволяющих опознать местность, понятно, что такая природа характерная для нашего климата. Ощутимо тяжелые снежные глыбы просто придавили ветки деревьев к земле. К этой картине можно применить образную цитату Михаила Афанасьевича Булгакова «город накрыло шапкой снежного генерала», только здесь город нужно заменить лесом.
Деревья на картине спят, укутанные толстым слоем снега. На его поверхности лежит тонкий слой инея, отражающий солнечные лучи и дающий очень яркие пятна белого цвета. Резкий контраст придает полотну объемность и выразительность. Из-за косых солнечных лучей на плотном слое снега появляются контрастные тени, а проглядывающие кое-где ветви и стволы деревьев, хвоя, кажутся очень темными, почти черными.
Композиционно картина построена так, что зритель ощущает себя находящимся на небольшой полянке или прогалине в гуще зимнего леса. Это впечатление создается благодаря расположению деревьев в снегу – они словно обрамляют полотно по сторонам. На переднем плане оказывается открытое пространство, заполненное пятнами солнечного света, а дальше взгляд зрителя упирается в наглухо заснеженные, просто засыпанные снегом по самую «макушку» невысокие деревья. Вдали, в сизоватой дымке угадывается продолжение леса, который становится очень густым, а из-за нетронутого снега выглядящим сплошным цветовым пятном. Оттенок, которым его изобразил художник, перекликается с цветом неба – высоким и чистым, но с характерным для зимы свинцовым оттенком. Ему еще очень долго ждать до появления настоящей голубизны.
Эта небольшая, но очень эффектная картина без особого сюжета и персонажей западает в душу именно благодаря тому ощущению, которое она производит. Глядя на нее, зритель ощущает эффект присутствия в этом глубоко спящем лесу, закутанном в толстую снежную шубу. Там царствует тишина и невыразимый покой, который пока что не могут разбудить даже яркие солнечные лучи. До весны еще далеко, очень далеко…
Березовая роща. 1880-е. Бумага на холсте, масло. 53 x 39
Роща, 1900-е годы. Бумага на картоне, масло
Критик и живописец Александр Бенуа, не видевший ещё многих картин Куинджи эпохи затворничества, в 1903 году написал, что роль Архипа Ивановича очень созвучна роли Клода Моне. Он открыл русским живописцам тайну красочной палитры, её многообразие, повернул сознание многих живописцев к изображению красоты природы, использованию ярких, звучных, контрастных красок.
Лунная ночь Куинджи
На выставке «Архип Куинджи» представлен вариант знаменитой картины «Лунная ночь на Днепре» из собрания Русского музея. Первая работа произвела сенсацию среди современников. Написав произведение в 1880 году, художник организовал выставку одной картины, и перед входом выстраивались очереди людей, желающих ее увидеть.
Стремясь понять секрет картины, некоторые заглядывали за полотно, думая, что за ним спрятана лампочка. Другие предполагали, что художник пишет на перламутре, третьи видели разгадку в использовании фосфора.
На самом деле причина сияния лунного света – в определенных колористических сочетаниях, которые художник открыл эмпирическим путем.
«Лунная ночь на Днепре» неоднократно повторялась и варьировалась Куинджи, одна из таких картин вошла в собрание Новосибирского художественного музея, как и в коллекцию Русского музея.
На выставке «Архип Куинджи» представлены две «Лунные ночи» автора.
«В лаконично решенном пейзаже „Лунная ночь на Днепре“ (1890-е, вариант картины 1880) – полоса фосфоресцирующей изумрудно-зеленой воды резко выделяется на фоне почти черного неба. Чуть освещенные лунным светом крыши хат оживляют погруженный в темноту передний план.» Ирина Шувалова
Картина «Лунная ночь» находится в собрании НГХМ и обычно представлена в постоянной экспозиции музея. Там она висит в простенке между окнами и выглядит очень темной. А на выставке свреди темных стен и с правильной подсветкой картина заиграла. Даже стал виде второй огонек костра на берегу.
Архип Иванович успешно экспериментировал с красками; бывало, люди не верили, что освещение на картине передано лишь изобразительными средствами, и искали, куда же художник вмонтировал лампочку. Отрицательная сторона этих экспериментов – в том, что краски, созданные им, были недолговечны и довольно быстро тускнели. Крамской заметил потемнение цвета на работах Куинджи и призвал современников фиксировать впечатления, которые они получают, наблюдая за неповторимой игрой освещения, потому что в будущем часть привлекательности картин будет утрачена.
Лунная ночь. Раздумье. Между 1876 и 1890. Холст на картоне, масло. 25 x 40,5
Чуткий к новым веяниям в искусстве художник не прошел и мимо символизма. Одна из работ, в настроении которой ощутимы реминисценции беклинских образов, овеянных чувством тоски и одиночества, – „Лунная ночь. Раздумье“ (1876—1890). Фигура задумавшегося мужчины, сидящего на каменной скамье у входа в заброшенный парк с развалившимися воротами, нежилой дом с заколоченными окнами, интенсивный зеленый лунный свет, прорезающий глубокую ночную синеву, – придают сцене печальное и тревожное в своей недосказанности настроение.
Сумерки. Между 1890 и 1895. Бумага на холсте, масло. 38,7 x 55,5
«Таинственная и сокровенная жизнь природы, погруженной в полутьму, – близкий символистам мотив одного из самых проникновенных пейзажей Куинджи поздних лет „Сумерки“ (1890—1895). Декоративность художественного строя усиливает выразительность произведения. Темный холм с еле видимым во мгле покосившимся крестом и змеящимися дорогами, обобщенные пятна хат, причудливым силуэтом выступающие на фоне оливкового звездного неба, тонкий лунный серп среди лиловых туч – все это полно меланхолической поэзии. Пронизанный пантеистическим чувством пейзаж несет философскую мысль о бренности человеческой жизни, мерцающей маленьким огоньком рядом с великим миром Природы.» Ирина Шувалова.
Тайна красочной палитры
Солнечный свет в парке. Бумага на холсте, масло. 53.2 x 39.3 см
Способность автора передавать мельчайшие подробности освещения с годами только развивалась. Симпатия живописца к импрессионизму проявлялась в его любви к свету.
Кропотливое выписывание видимого в реальности не было его подходом. Куинджи, как и импрессионисты, знал, что многое из того, что мы видим своими глазами, объясняется особенностями освещения. Одно верное движение кисти, направляемой таким пониманием, заменяет длительный усердный, но бездумный труд по копированию окружающего мира.
Это проявлялось и в преподавательской деятельности А. И. Куинджи (все отмечали его несомненный педагогический дар, то, что он мог мгновенно и непринужденно передать ученикам художественные истины, до которых сам дошел долгим, упорным и вдохновенным трудом).
И. А. Владимиров, российский и советский художник, вспоминал, как Архип Иванович раскритиковал работу ученика, «испачкавшего» темной краской горизонт на ночном пейзаже. Мастер сказал, что эффект потемнения объясняется контрастом между небом и отраженным лунным светом и специально добиваться его не нужно: если все сделать правильно, он проявится сам.
Эта особенность творчества Куинджи отчетливо видна на полотне «Солнечный свет в парке». Стволы берез прижимаются друг к другу поближе – они чувствуют близость, похожую на знакомое нам, человеческое родство, без которого жизнь была бы бесцветна, как роща без солнечного света.
Кроны тянутся друг к другу, как бы стремясь соединиться в объятиях. Хотя солнечный свет не может пробиться через их тугое сплетение, он находит обходные пути и все-таки освещает дорожку, пролегающую между рядами влюбленных берез.
Видение этой картины не просто переносит зрителя на ту самую тропинку, где можно насладиться возвышающимися деревьями и игрой света, не только заставляет забыть о том, что видимое – не реальность, а лишь изображение, — кажется, как будто картина выше, лучше того, что встречается в повседневной жизни.
Это впечатление ложно, но объяснимо: художник акцентирует внимание на деталях, которые скрываются от нашего обыденного взгляда; мы как будто видим что-то новое и незнакомое, хотя и наблюдали это же не раз.
Березовая роща. Эскиз-вариант одноименной картины. 1879. Бумага на картоне, масло. 21 x 33,5
Эскизы картины «Березовая роща», принадлежащие Русскому музею, помогают понять творческий метод Куинджи, увидеть, в каком направлении шла работа над произведением. Первый многоцветный пленэрный эскиз отмечен печатью конкретных натурных впечатлений. Свободно расположенные на лесной поляне березы, легкие тени, солнечный свет, скользящий по траве и обильной листве деревьев, внимательно прослеженные в натуре цветовые градации и светотеневые переходы, свободная, динамичная манера письма – все это создает ощущение полной жизни летней природы.
Березовая роща. 1880-е. Бумага на холсте, масло. 24 x 27,5
Сосновый лес с речкой. 1878. Холст на картоне, масло. 25,6 x 33,4
В отличие от большинства работ, написанных обобщенно, широкими мазками, на этой картине сосновая крона выписана с большой детализацией и тщательностью.
Степь. Пасмурный день, между 1890 и 1895 годами. Бумага на холсте, масло
Архип Куинджи написал несколько картин с туманными пейзажами: море, степи, лес. Даже несмотря на то, что в таких пейзажах нет ярких красок, они потрясающие и восхитительные. С помощью полутонов, тончайшей нюансировки бледного розового и перламутрового цветов Куинджи добивался цветовой вибрации воздушной среды. Впечатление, что эти картины написаны не красками, а самим туманом…
Солнечные пятна на инее. Закат в лесу. Между 1876 и 1890. Бумага на картоне, масло. 18 x 11,2
Зима. Березы. Этюд. Конец XIX — начало XX века. Картон, масло
Из колеекции Новосибирского государственного художественного музея.
Лунная ночь на море. Крым. Этюд. Между 1876 и 1890. Бумага на картоне, масло. 21 x 35
«Влечение к лунному свету проходит через все творчество Куинджи. Немало работ затворнического периода посвящено этому романтическому мотиву. Необычность эффектов, красота и поэзия лунного света вдохновляли художника и на экспериментирование с красками в поисках новых средств художественной выразительности в маленьких, своего рода лабораторных эскизах, и на создание работ картинного плана, в которых мастер стремится передать не только иллюзию света, но и его таинственное очарование.»Влечение к лунному свету проходит через все творчество Куинджи. Немало работ затворнического периода посвящено этому романтическому мотиву. Необычность эффектов, красота и поэзия лунного света вдохновляли художника и на экспериментирование с красками в поисках новых средств художественной выразительности в маленьких, своего рода лабораторных эскизах, и на создание работ картинного плана, в которых мастер стремится передать не только иллюзию света, но и его таинственное очарование.
В маленьком эскизе „Лунная ночь на море. Крым“ (1876—1890) – на черно-синем небе желтый диск луны, бросающий полосы желтого цвета на темную воду.» Ирина Шувалова.
Лунная ночь. 1890-е. Бумага на холсте, масло. 34,5 x 60,6
«Выразителен отличающийся гармоничным сумрачным колоритом пейзаж „Лунная ночь“, исполненный в свободной эскизной манере. Как и в других поздних работах, Куинджи добивается здесь предельного обобщения форм и цветовых масс, придавая обычному и преходящему ощущение чего-то необыкновенного и вечного.» Ирина Шувалова
Горная долина. Крым. 1890-е. Бумага на картоне, масло. 18 x 11,5
«В 1886 году художник приобрел в Крыму близ Симеиза большой участок, спускающийся к берегу моря с красивой скалой Узун-Таш и ежегодно проводил там много месяцев. В собрании музея имеются десятки этюдов, посвященных близкой ему по духу южной природе. Среди них выделяются пейзажи, где эмоциональное восприятие действительности, соединенное с внимательными натурными наблюдениями, получило выразительное решение в чисто живописных категориях.» Ирина Шувалова
Эльбрус днем. Бумага, масло. 1900-1910. 20 x 27.2 см
В Русском музее – двенадцать горных пейзажей Кавказа. Большинство из них, трактованных обобщенно и лаконично, создано в начале 1900-х годов.
Множество полотен автора изображает гору Эльбрус в разное время дня и с разных ракурсов.
Почти не меняя в большинстве кавказских работ композицию с приближенным к зрителю краем скалы, обрывающейся в долину, и замыкающим пространство Эльбрусом, Куинджи варьирует свето-цветовое решение увлекшего его образа – величественной горы, то озаренной солнечными лучами, то тонущей в тонко разработанной голубоватой воздушной среде.
Сочетая натурность световой иллюзии с известной условностью композиционно-декоративного построения, художник стремится к синтезу реалистического и романтического начал. Высокие нагорья увлекают мастера близостью к небу, дают ощущение единства мироздания, отвечают его концепции возвышенно-романтического пейзажного образа.
Кипарисы на берегу моря. Крым. Бумага, на картоне, масло. 10.8 x 17.3 см
С 1880 до 1900 года длится «период молчания» Куинджи. До сих пор непонятно, что вынудило Архипа Ивановича уйти из публичной жизни на вершине популярности. Вероятнее всего, он считал, что известность мешает ему развиваться как художнику.
Во время затворничества мастер не перестает заниматься живописью, он продолжает воспевать красоту окружающей его природы с не меньшей проникновенностью, чем раньше. Особенно его вдохновляет Крым. В 1880-х годах Куинджи приобрел участок в поселке Кикинеиз, а также дачу в балке Тартир. Дача представляла собой километровую полосу пляжа и покрытый зарослями склон, посреди которых художник на лето собирал небольшой дом. Ниже находился обрыв, а под ним – море, за игрой которого так любил наблюдать Архип Иванович.
Небольшая по размеру, но интересная по цветовому решению картина «Кипарисы на берегу моря. Крым» написана в 1887 году. Создается впечатление, что это Бог водил рукой пейзажиста, показывая, как золотить солнечными красками заросшую травой поляну, сколько лучей брызнуть на подтянутые и атлетичные стволы и на налитую соком молодую зеленую листву.
Не все на полотне освещено ярким солнцем, часть охвачена тенью, но на фоне нее центр композиции еще более обильно сочится цветом. Позади сквозь кроны деревьев видно море пронзительной, кричащей синевы и тихое, робко голубое небо. Зрителю кажется, будто он на самом деле оказался на поляне посреди благородных и величественных кипарисов.
Кипарисы растут на Крымском полуострове уже давно: впервые их туда завезли греки еще в античности. Вначале эти благородные деревья не росли там повсеместно. Уже намного позже, в XVIII веке их стали высаживать по распоряжению Потемкина, и тогда они распространились в Крыму очень широко. Росли они и в восточной части бывшего имения генерала Ревелиоти, купленной Архипом Ивановичем Куинджи.
Лужайка в лесу, 1890-е годы. Бумага на картоне, масло.
Созданию картины «Дубы» предшествовало написание многочисленных рисунков и этюдов. В них отразился процесс поиска формы и силуэта, построенных на обобщении и стилизации.
Лесистая балка. 1900-е. Бумага на картоне, масло. 10,8 x 17,4
Лесные дали. 1900-е. Бумага на картоне, масло. 30,5 x 25
Днепр. Начало 1900-х. Бумага на холсте, масло. 36,5 x 55
Парусник в море. Между 1876 и 1890. Холст на картоне, масло. 38,4 x 26
Облако. Закат. 1890-е. Бумага на холсте, масло.
Торжество природы
Снежные вершины. 1900-е. Бумага на картоне. 20 x 27.2 см
Специфический свет и невероятное ощущение простора, столь свойственное горам, нашли свое отражение во многих полотнах мастера, посвященным Кавказским горам. Одна из них – небольшая картина, написанная в необычной технике – масляными красками на листе бумаги.
Несмотря на то, что размеры у полотна очень скромные, изображает оно величественную гору Эльбрус, легендарные снежные вершины которой привлекали множество различных людей. Для Куинджи изображение гор обладало особой привлекательной и притягательной силой. Они впечатляли его своим величественным видом и невероятно красивыми цветовыми и световыми вариациями.
В этой картине мастер использовал насыщенные, почти открытые цвета, которые удивительно точно передают холодное пространство и особый, звенящий от чистоты воздух. Голубые дали и насыщенные синие цвета отлично демонстрируют прохладные горные тени. В то же время, освещенные косыми, солнечными лучами участки выглядят свежими, зелеными и теплыми.
Красавец Эльбрус лежит вдалеке, занимая все пространство на горизонте. У его подножия раскинулась зеленая плодородная долина, по которой тонкой, синей змейкой вьется река. С общей холодной гаммой полотна резко контрастирует выступ скалы, залитый теплым солнечным светом на переднем плане. В отличие от остального изображения, выполненного крупными, размашистыми мазками широкой кистью, этот небольшой участок тщательно проработан. Он выполнен при помощи большого количества различных оттенков. Можно буквально физически ощутить скудную, но зеленую траву, отчаянно цепляющуюся за тощую почву в трещинах скал.
Именно с этого возвышенного участка художник и писал свою бессмертную картину. Только этот небольшой фрагмент кажется теплым и уютным, все остальное изображение, расположенное вдали, выглядит очень чистым, нежилым и очень возвышенным, как будто в горах на самом деле становишься намного ближе к небесам и богу.
Казбек вечером. 1900-ею Бумага на холсте, масло. 39,3 x 53,3
В Русском музее – двенадцать горных пейзажей Кавказа. Большинство из них, трактованных обобщенно и лаконично, создано в начале 1900-х годов. Среди них – картинно завершенный, залитый алым закатным светом эффектный пейзаж „Казбек вечером“ 27 (1900-е) с видом плоскогорий, разработанных в градациях красно-коричневого.
Прибой в дождливый день. 1890-е. Бумага на картоне, масло. 58 x 36,5
«Об удивительной остроте зрения Куинджи, его чуткости к тонким нюансам тонов свидетельствуют работы, в которых он варьирует мотив прибоя. К лучшим среди них относится небольшая вертикального формата картина „Прибой в дождливый день“ (1890-е). В ней убедительно передано мягкое ритмичное чередование набегающих на берег слегка пенящихся волн в пасмурную погоду. Свободное, легкое письмо органически сочетается здесь с безупречной выверенностью тонов, объединенных в общем полифоническом звучании.» Ирина Шувалова.
В конце 1880-х годов художник приобретает большой участок земли в диком уголке Южного Крыма (близ мыса Кикенеиз) и по нескольку месяцев в году жил там, занимаясь живописью. Имея возможность наблюдать стихию моря в любое время суток при любой погоде, Куинджи ставит всегда новую задачу в каждой своей работе. «Прибой в дождливый день» почти лишен изобразительности. Чуть обозначена округлая галька, густой синей полосой проведена граница воды на горизонте. Легкие прикосновения кисти передают упругость набегающей невысокой волны. Художник решает пленэрные задачи: передача глубины, пространства, свето-воздушной среды, особенности освещения в дождливый, неяркий день. При всей простоте мотива это сложное произведение. Оно обладает лаконичностью образа и масштабностью, грандиозностью изображенного. Живопись этого пейзажа рождает музыкальные ассоциации. Пустынный пейзаж объединил три стихии: земную твердь, безбрежную воду и воздух. Грандиозная тема мироздания в небольшой работе Куинджи создает впечатление драгоценности живописи.
Туман на море. 1900-1905. Холст, масло
«Туман на море», на мой взгляд — одна из самых «больших» вещей, среди оставшихся после Куинджи… Этот широкий медленный стилизованный в прямых линиях — прибой, который посылает из своей бесконечности море, и эта безгранная масса воды, и небесный простор над нею
все, видимое сквозь туман и пелену белой краски, производят сильное и совершенно своеобразное впечатление… И уж нигде так неуместно слово космический, как для характеристики аккорда
этой вещи…
М.П. Неведомский
Дубы. 1900-1905. Холст, масло. 83 x 164
Полотно «Дубы» отражает истинную российскую природу. Она поражает деталями очертаний и конфигураций. На переднем плане полотна – группа мощных деревьев, отличающихся густотой кроны и обремененных сочной непроницаемой листвой. Они сливаются в одну кущу, образуя увесистый внушительный контур. Спереди от них ложится густое затенение. По лучистому небосклону изредка проплывают невесомые просвечивающие облака.
На холсте бесспорно романтическое мировосприятие природы.
Художник с характерной для него проницательностью и верностью зрения замечает в ней изысканные отличия оттенков и поразительно искусно их представляет. Это видно и в воспроизведении невесомого прозрачного неба, и в лучезарном сиянии, наполняющем полянку, и в свежей мураве, полутона которой меняются от светло – до темно-зеленых оттенков. На холсте Куинджи отсматривается композиционное сопоставление с работой Шишкина «Дубы. Стадо». Но если в своем детище Шишкин акцентирует внимание на деталях пейзажа, то Куинджи, напротив, синтезирует формы, создавая искусную художественную метафору.
Куинджи устремлялся в своих произведениях к предельным обобщениям, чтобы выявить главное, передать настроение пейзажа. Он искал собирательный тип дерева, и этот отбор привел его к своего рода громоздкому, оригинальному образу огромного дуба. Так художник будто соединяет реальные земные природные предметы с небесными, неземными. Листва на верхушках деревьев, напоминающая тучу, смотрится грандиозно, величаво. Это создает впечатление роскоши потрясающей природы, насыщенной живительными напитками и воплощенной в фантазии живописца в нечто божественное, неземное и важное.
Мощные деревья как бы выразили духовность Руси. Они такие же долгожители, славны своей простотой, красотой и силой. Синева неба, зелень полей, небольшие деревца и кустарник, слегка пожелтевшая трава служат реальными деталями, указывая на лето. Пейзаж совмещает реальность и аллегорию.
«Куиндживские дубы не просто стоят на земле, торжествуя во всей своей естественной красоте, как у И.И. Шишкина, но становятся центром Вселенной, одним из важных ее элементов. В произведении ощущается особый интерес к живописно-пластическим проблемам, свойственный искусству рубежного периода. Обобщенность форм, цветовой и композиционный ритм являются носителями эмоционального содержания. В трактовке дубов, кроны которых, сливаясь вместе, напоминают фантастическое, упирающееся в небо растение, ощущается скрытая напряженность, свойственная целому ряду работ Куинджи позднего времени.»
И. Шувалова
Облака. 1900-1905. Холст, масло. 194×140 см
Настойчиво добиваясь в поздних работах все большего обобщения форм, особой выразительности контуров, композиции в целом, художник создает неожиданно оригинальные по своему образному строю работы. К их числу принадлежит долго не привлекавший специального внимания исследователей неоконченный пейзаж „Облака“ (1900—1905). Это большое полотно, отмеченное чертами декоративности и монументальности, близко по своей поэтической интонации „Дубам“. С давних пор принятая мастером концепция романтически приподнятого пейзажного образа нашла здесь своеобразное претворение.
На беспредельно высоком небе (впечатление усиливают композиционная вертикаль и низко взятый горизонт) вознеслось ввысь и торжественно застыло огромное облако, напоминающее некое космическое существо. Оно воспринимается и как реальная данность, и как форма существования высшей материи. Гипербола, к которой прибегает Куинджи, является не только художественным приемом, но и особенностью его мироощущения, оказавшегося созвучным космическому, масштабному восприятию природы у ряда художников начала ХХ века.
Небесная сфера, небесные светила, облака постоянно влекли к себе Куинджи. Он не только с восхищением наблюдал за ними, будь то на крыше петербургского дома или в специально устроенном им «гнезде» на дереве в Крыму, но и лелеял надежду полетать над землей. Недаром в 1898 году в Париже он рискнул подняться (вместе с учениками) на воздушном шаре.
В Русском музее непосредственно облакам посвящены пятнадцать произведений. Последним из них явилась смело-новаторская картина, в которой нашли отражение поэтика и стилистика позднего творчества Куинджи, когда усилилось стремление мастера к упрощению формы, подчеркиванию роли силуэта и лаконизму художественного языка. Отталкиваясь от реальных впечатлений, он наделяет теперь облако особым смыслом, трактуя его как символ небесных сил, как выход к другим космическим мирам.
И. Шувалова
Радуга . 1900-1905. Холст, масло. 110х171
Картина «Радуга» запечатлевает одно из поразительных природных состояний, описанных в Библии. На еще пропитанном влагой от прошедшего дождя небе, прямо на облаке, высвечиваются разноцветные полоски радуги. Тема вечного и прекрасного света, непостижимости Вселенной, таинственности мироздания и всего сущего на земле составила главное направление творческих поисков Куинджи.
Мастер не скрывал почти математической выверенности своих пейзажных композиций, его не смущали яркие цветовые и световые контрасты, усиливающие эффектность полотен. Куинджи, не умаляя естественной красоты природы, подчеркивает насыщенность цветов сочной зелени, яркой, почти гротесковой синевы неба, тем самым вводя в свою живопись декоративный элемент и придавая пейзажу «картинный» вид.
«Выбрав весьма несложный, даже нарочито упрощенный мотив, Куинджи показывает природу в своего роде очищенном, идеальном виде. Этому способствуют и подчеркнутая декоративность колорита, построенного на широких цветовых пятнах, и пространственное развитие композиции с высоким небом и извивающейся дорогой, создающее ощущение торжественного простора. Одно из чудесных явлений природы — сияющая многоцветьем радуга, раскинувшаяся над омытой дождем ослепительно зеленой равниной, — словно символ космического всеединства большого, яркого и чистого мира природы, иллюзорно-реального и вместе стем романтически возвышенного.»
И. Шувалова
